Sorry, this entry is only available in Russian. For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

В марте 2024 года балетный мир отмечает 135 лет со дня рождения одного из величайших и наиболее известных танцовщиков в истории, Вацлава Нижинского. Его творческая жизнь была недолгой, но оставила значительный след. Эта фигура по сей день вдохновляет творцов со всего света, которые хотят по-своему раскрыть историю дягилевской звезды. Рассказываем, какими были одни из самых примечательных вымышленных образов Нижинского — от Мориса Бежара до Джона Ноймайера.

«Нижинский — Божий клоун» (Nijinsky, clown de Dieu), Морис Бежар

В 1972 году в Брюсселе вышла постановка «Нижинский — Божий клоун», которую придумал Морис Бежар. Название появилось благодаря тексту дневника артиста, где есть формулировка «Я шут в Боге, потому что я люблю шутить. Я хочу сказать, что шут там хорош, где есть любовь». 

Сама постановка основана на текстах записок Нижинского, которые те вёл, пока был в состоянии. Сегодня существуют 4 тома его дневников, в которых можно наблюдать за внутренней жизнью танцовщика — от размышлений о собственных спектаклях до философских высказываний о природе мира и божественного. Бежар перенёс на сцену испанскую версию текстов, которые впервые появились в печати ещё в 1936 году, а одна из самых известных версий появилась на английском в 1953-м.

Комментируя русскоязычную публикацию, балетовед Виолетта Майниеце замечала: «Как-то в 1919 году Нижинский объявил, что даст концерт в местной гостинице. Но заранее не хотел говорить, что именно он будет танцевать. Собралось немало людей, жаждущих увидеть Бога танца, который давно не выступал. „Это будет моё венчание с Богом“, — сказал Вацлав перепуганной жене перед концертом. Он долго стоял неподвижно, словно позабыв, что все на него смотрят. А потом сделал на полу из чёрного и белого бархата большой крест. И, раскинув руки, стал, словно распятие, у его вершины. Потом, укутавшись в материю, он исполнял какие-то дикие танцы, которые испугали присутствующих. Нижинский объяснил, что так выглядит война. И что все честные люди должны бороться за мир, за любовь, жить в Боге. В конце этого странного для близких и крайне тяжёлого вечера гений танца мрачно произнёс: „Лошадка устала“. Больше никогда он уже не выступал».

Мотив креста, распятия одного из крупнейших артистов, его близости к Богу как источнику творчества стал одним из ключевых в постановке Бежара. Главную роль исполнил постоянный вдохновитель хореографа, Хорхе Донн. В его трактовке классический танцовщик научился двигаться свободно, как было свойственно самому Донну, и заговорил на нескольких языках.

«Нижинский» (Nijinsky) и «Вацлав», Джон Ноймайер

Один из самых значимых и растиражированных спектаклей о Нижинском создал Джон Ноймайер — большой поклонник «Русского балета», ценитель истории, коллекционер и умелый рассказчик. Если Бежар опирался на прямую речь танцовщика, его записки, то Ноймайер решил перенести на сцену творческую биографию.

В формальном отношении «Нижинский» — самый сложный спектакль Гамбургского театра. Это театр в театре вдвойне, балет в балете в квадрате. Есть модно одетые зрители, рассаживающиеся за балюстрадой. Есть главный персонаж — сам Нижинский, выходящий на сцену в роскошном халате, как на ринг выходит боксер- чемпион, и делающий выпады-удары в боксерском стиле. И есть персонажи самого Нижинского, которых он играл у Дягилева: Виконт, золотой Раб, Фавн, Видение розы, Петрушка. Все это проходит чередой, как в балете-параде, и все это смешивается, как в балете-сне: Нижинский Ноймайера и воплощения Нижинского-артиста. И есть личная или, точнее, экзистенциальная тема: Нижинский и Дягилев, Нижинский и Ромола и почти нерасторжимое трио — говоря юнгианским языком: Анимус, Анима и Андрогин, Дягилев, Ромола, Нижинский. Иначе говоря, портретный балет, хореографическая биография, равно как и биография самой новой хореографии, бесконечно мучительное и бесконечно легкое создание нового стиля в балетном театре.

Вадим Гаевский о балете «Нижинский»  

В 2009-м, в год столетия первых «Русских сезонов», Нижинский в видении Джона Ноймайера оказался в России. Благодаря Фестивалю «Дягилев P. S.» «Вацлава», станцованную жизнь великого артиста, впервые увидели в России. 

Биографической конкретики в «Вацлаве» нет. Он выстроен на иных, хореографических воспоминаниях. Развернутые пятые позиции ученического класса — косолапые ножки сникшего Петрушки — томный декаданс поз Призрака розы — авангардные углы Фавна — вклиниваются в сумбурные монологи теряющего рассудок героя, пунктиром обозначая главные вехи его балетной жизни.

Татьяна Кузнецова о гастролях Гамбургского балета в рамках «Дягилев P. S.»