ИНТЕРВЬЮ Натальи Метелицы, художественного руководителя Фестиваля искусств «Дягилев. P. S.»

Какой должна была быть программа фестиваля в этом сезоне, и какой она в итоге будет?

2022-й – очень сложный год, к тому же это 13-й сезон в жизни фестиваля, и теперь мы по-иному относимся к этой цифре. Тем не менее, это год 150-летия со дня рождения Сергея Павловича, и мы решили все-таки провести фестиваль в новых условиях с новой программой. Изначально программа была сверстана в конце 2021 года, были договоренности с очень разными и интересными балетными компаниями. Это труппа Маландена «Балет Биаррица» с необычными версиями «Жар-птицы» и «Весны священной» и балетная компания Александра Уитли, которые должна были открыть фестиваль. Уитли интересен тем, что в 2009 году он у нас на гала Первого сезона выступал как танцовщик, будучи солистом Балета Мари Рамбер, и танцевал «Умирающего лебедя» в ее хореографии. Прекрасно чувствующий форму и стиль, очень эмоциональный танцовщик, который стал теперь сам ярким хореографом. Британские критики интересно характеризует его хореографию, называя ее сочной и эмоционально сконцентрированной. Затем у нас должен был быть японец Сабуро Тешигавара с «Петрушкой» и балетом «Адажио» – своеобразной данью фокинским традициям, свободный танец на прекрасную музыку Баха и Моцарта, абсолютно завораживающее действо. И завершить фестиваль предполагалось специально созданным оммажем от Джона Ноймайера и его «Гамбург балета». В первый акт они включили отрывки балетов, так или иначе посвященных Дягилеву и кумиру Ноймайера Нижинскому, а во втором отделении он хотел показать третий акт своей «Спящей красавицы», поставленной совсем недавно, в сезон 2020–2021 года. И я не могу не сказать, что Ноймайер был очень воодушевлен предстоящей поездкой в Петербург, он, кстати, в Москве ставил спектакли и в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, и в Большом, а в Петербург приезжал только на наш фестиваль. Мы все, конечно же, тоже были воодушевлены и предвкушали замечательную историю, и, зная Джона, его перфекционизм и нежелание останавливаться на достигнутом, ждали еще каких-то апгрейдов в программе. Но жизнь предложила нам совершенно другую историю, и в этом вполне можно усмотреть некий дягилевскй поворот, потому что в его жизни часто так бывало, что он замысливал нечто и вдохновлялся проектом, и вдруг, например, выяснялось, что Нижинский его покидает, называя вещи своими именами, предает, и труппа остается без хореографа, то есть фактически без репертуара, так же поступил и Леонид Мясин.

Это понятная параллель, вы в одночасье остались без программы, как и чем вы восполнили утраченное?

Именно. Я как художественный руководитель в одночасье осталась ни с чем, и был выбор: либо ничего, либо начать поиски нового содержания. Русские хореографы, работающие за рубежом, ставят для зарубежных компаний, так что этот вариант был исключен, и мы приняли решение создавать другую программу, потому что в год, когда Дягилеву исполняется полтора века, не проводить фестиваль было немыслимо. Потому что Сергей Павлович – это не просто успешная балетная труппа, а принципиально новый вид балетного театра, это единение художников, композиторов, хореографов и танцовщиков, это феномен, которым восхищается весь мир, который смог все эти имена собрать, часто рискуя, не только деньгами, но и репутацией, и все это перед огромной аудиторией, ведь за ним наблюдал практически весь мир. Могу сказать, что новая программа сделана, и мы постарались не изменять своим критериям: новые имена, профессионализм исполнения и связь с историческим контекстом. Мы привозим никогда не бывавшую в Петербурге труппу – Театр оперы и балета Республики Саха, которая покажет спектакль «Дягилев. Сезоны». Я хочу отметить, что это одна из немногих трупп, которая сегодня отдает дань дягилевскому наследию, и делает это искренне и с достаточно высоким исполнительским уровнем. В театре прекрасная молодая труппа, с отличной выучкой, и они, конечно, очень воодушевлены предстоящим выступлением на фестивале. По сюжету – это история, в том числе закулисная, подготовки первого дягилевского сезона, завороженность новым, которое испытывают молодые танцовщики, сопротивление консерваторов. Еще отмечу, что оркестр будет живой. Это очень редкое явление для гастролей, обычно труппа танцует под фонограмму. Этим спектаклем 8 ноября мы откроемся на площадке БДТ, и я хочу, чтобы публика отнеслась к нему с вниманием, доброжелательностью, где-то, может и со снисхождением. 

Для российских хореографов и артистов сегодняшняя сложившаяся ситуация – большой вызов, они ведь остались один на один c собой и публикой, раньше конкуренция с иностранными специалистами, которые здесь часто и много работали, давала подпитку и силы, стимул стремиться и осваивать новое. Восхищаясь творениями коллег, ты переходишь на новый уровень, ты получаешь то, что по-английски называют inspiration. Но с другой стороны, теперь вся российская сцена безраздельно принадлежит российским хореографам, и для них – это шанс.

Спектакль «Приказ короля», который вы привозите на фестиваль, наряду с «Золотой Маской» имеет весьма неоднозначные отзывы критики, почему вы сделали такой выбор?

Нам нужен был спектакль большой формы, планировалось, что за большую форму будет «отвечать» третий акт «Спящей красавицы» Ноймайера. Я поняла, что заменить это будет непросто, выбор оказался невелик, что-то мы уже привозили, например, «Пахиту», к тому же в ковидные сезоны театры замерли, никто не мог репетировать, особенно это касается многоактных спектаклей, так что нового создали немного.  Мы думали о спектакле «Катарина, или Дочь разбойника» Красноярского театра, покорившего совершенным рисунком мизансцен и высочайшем уровнем танца, но там на сцене восемьдесят человек и плюс оркестр, и привезти его на фестиваль стоит немыслимых денег. В итоге выбор пал на «Приказ короля» (у Петипа был балет с таким названием, хореография не сохранилась) – эклектичный спектакль, где совмещен классический и современный танец, и отмечу, что и то и другое танцуют очень хорошо, хотя по сюжету – это, конечно, чистейшая Вампука, тут критика права. Но и в этом есть связь с исторической традицией. Большинство балетов Петипа, исключая, может быть, четыре-пять, не может похвастаться внятным сюжетом. Что происходило с героями, было ведомо только либреттисту, а для зрителей – неувязка на неувязке, да и композитор заботился только о дансантности формы – до симфонизма Чайковского, который предполагает более четкий сюжет, еще нужно дожить. А какие были названия у Петипа, например, «Роксана, краса Черногории», «Ливанская красавица, или Горный дух», только представьте себе эти сюжеты.

«Приказ короля» в хореографии Вячеслава Самодурова – спектакль яркий, резонансный, с двумя «Золотыми масками», отлично станцованный, а наш зритель соскучился по таким зрелищам, и я считаю, что публика получит от него настоящее удовольствие.

Вы много говорите о качестве танца и отличной выучке российских танцовщиков, получается теперь это наше все?

Это далеко не все, по крайней мере, на фестивале, в этом году наш постоянный партнер компания MuzArts привозит программу, очень разнообразную по составу хореографов (Юрий Посохов, Ольга Лабовкина, Анна Щеклеина) ну и, разумеется, блестящую по исполнительскому составу – солисты Большого театра. «Лабиринт» – новейшая программа, 15 и 16 ноября будет премьера в Большом театре, после чего они сядут в поезд и приедут к нам. Представлять петербургской публике последние новинки этой компании стало уже нашей традицией, так было с балетом «Габриэль Шанель». Над «Лабиринтом» работают также и очень сильные художники: Галя Солодовникова – лауреат «Золотой Маски» за постановку «Русалки» в Большом театре, дизайнер Игорь Чапурин, в прошлом сезоне мы видели его костюмы в спектакле «Лебединое озеро» Анжелена Прельжокажа. Программу назвали «Лабиринт», это отсылка к одному из четырех балетов, входящих в нее, он называется «Минотавр», его ставит хореограф, о котором я еще не сказала – это Патрик де Бана, в прошлом блестящий солист труппы Бежара, позднее танцевавший у Начо Дуато, а учившийся, кстати, в Гамбурге у Джона Ноймайера. И в этой программе мы также представим петербургской публике нового для нее уникального танцовщика, его зовут Ильдар Гайнутдинов, солист балета «Тодес», танцевал на Бродвее, участвовал в телепроектах, сделал карьеру модели, и теперь выходит на сцену Большого театра. Этим летом он дебютировал во второй версии программы «Postscript 2.0» (мы привозили ее первую версию в прошлом году), а в этом сезоне он танцует трагический образ Минотавра.

Программа, которую делает Алексей Гориболь – это трансформированная идея постановок балетов на музыку композиторов, работавших в 20-е годы с дягилевской труппой, которую вы высказывали в прошлом сезоне? Речь шла, в частности, о том, что вы предлагали Сиди Ларби Шеркауи подумать о балете «Кошка» на музыку Анри Соге.

Да, я обсуждала эту идею, предлагая поставить балет дягилевской антрепризы 1920-х годов с такими хореографами как Уэйн МакГрегор и Александр Уитли. Хотелось, чтобы звучала музыка Пуленка, Мийо, Сати, хотелось увидеть на сцене «Парад», «Лани», «Кошку», Уэйну МакГрегору предлагала поставить балет-ораторию «Ода» Николая Набокова, потому что то, что я видела по фотографиям у Дягилева, очень созвучно его манере. В итоге никто из них, кроме МакГрегора, с которым, к сожалению, не договорились, энтузиазма не проявил. Но справедливости ради надо сказать, что это были времена эпидемии, и никто толком ничего не ставил. Зато заинтересовался Алексей Гориболь. Надо сказать, что главным музыкальным событием на фестивале мы хотели сделать проект с Курентзисом «Зима священная 1949 года» – симфонию Леонида Десятникова, мощнейшее произведение – на сцене двести человек, оркестр, хор и солисты, но не совпали с графиком Курентзиса. И тогда Гориболь, зная об этой моей идее, предложил сделать концерт, мотивируя, что перед тем, как заказывать балеты этим композиторам, Дягилев слушал их музыку. Так родился этот проект «Бал-маскарад». Будет звучать редко исполняемая музыка французских композиторов из легендарной «Шестерки», объединения, созданного Эриком Сати и Жаном Кокто, а также произведения Дебюсси и Равеля. Название программе дала светская кантата Франсиса Пуленка «Бал-маскарад». Отмечу, что программа театрализованная. В нее входит дуэт, поставленный Максимом Севагиным на музыку Эрика Сати – опус создан специально для нашего фестиваля. Еще хочу заметить, что мы собираемся напечатать в программке замечательные русские переводы текстов французских поэтов, которые прозвучат, так что это будет по-настоящему «гурманский» вечер.

Традиционная для фестиваля выставка в этом сезоне имеет сложносочиненное название «Любовь к трем апельсинам. Венеция Казановы — Петербург Дягилева», о чем эта история?

Выставка замышлялась совместно с итальянскими музеями, это должны были быть сны о Венеции XVIII века, Венеции эпохи Казановы. Итальянцы обещали привезти для этого проекта восемнадцать (!) больших работ Каналетто, которые мы хотели дополнить русским искусством. Поработать над проектом я пригласила известного куратора Аркадия Ипполитова, хранителя венецианского искусства в Эрмитаже и автора великолепной книги о Венеции («Только Венеция»). Договорились мы в начале января, его особенно впечатлили предложения итальянской стороны привезти Каналетто и Лонги из частных коллекций. После того, как стало понятно, что эти планы не сбудутся, к нам пришла такая идея: объединить Венецию Казановы и Петербург Дягилева венецианским мифом XVIII века, так называемым сеттеченто. Казановой были одержимы многие деятели Серебряного века, Бенуа, Серов, Цветаева, а идея маскарада, маски – этих символов Венеции – пронизывала искусство того периода, даже, я бы сказала, являлась культовой для многих художников. Собрать два города и две эпохи воедино Ипполитов предложил через драматургию Карло Гоцци, через созданный им жанр фьябы – трагикомической сказки. Театр здесь будет ключевым и очень широким понятием, а выставку мы представим в четырех актах, с прологом и эпилогом, как спектакль. Что касается работ, то будет много интересного. Прежде всего, мы впервые представим портрет Джакомо Казановы, написанный его братом Франческо Казановой, мы берем эту маленькую работу из Исторического музея в Москве. В пару ему будет небольшой редко показываемый портрет Дягилева из частной московской коллекции, это будет нашим своеобразным прологом. Для зала, где мы представляем Венецию и ее персонажей, или скорее русские сны о Венеции, Эрмитаж дает нам работы Луки Карлевариса (зачинателя жанра ведуты – городского пейзажа) и Пьетро Лонги, а Русский музей, которому мы бесконечно благодарны, и благодарны лично Евгении Петровой, выдает с экспозиции легендарный портрет Мейерхольда Бориса Григорьева и «Ужин» Льва Бакста – даму с апельсинами. Абсолютно гоцциевская героиня, и тут мы возвращаемся к его сказке «Любовь к трем апельсинам» – любимой пьесе Мейерхольда, который создал одноименный журнал и был его главным редактором, а также писал туда под псевдонимом Доктор Дапертутто.  Далее у нас будет зал Арлекинов и Коломбин – Судейкин, Сапунов и Сомов – прекрасные работы из Русского музея, Третьяковской галереи, Саратовского музея. А вообще, нам дают лучшие произведения 20 музеев и частных коллекций. Затем зал условного пространства «Бродячей собаки», посвященный маленьким экспериментальным театрам и театрикам, во множестве появившимся в этот период. В основном идем через Мейерхольда и его студийные опыты на Бородинской и на Жуковского. Мы будем рассматривать взаимоотношения главных героев эпохи, соберем легендарный любовный треугольник – Любовь Дмитриевна Менделеева (Блок), Сам Александр Блок и Андрей Белый – Коломбина, Арлекин и Пьеро. Эти портреты, кажется, еще не встречались вместе. Мы покажем такой уникальный артефакт, как пригласительный билет Анны Ахматовой на вечер в честь Тамары Карсавиной, где балерине преподнесли знаменитый поэтический сборник «Букет для Карсавиной», на страницах которого ее воспели Кузмин, Гумилев, Иванов, Ахматова и Лозинский. Будет на выставке знаменитая работа Сергея Судейкина «Моя жизнь» («Кабаре “Приют комедиантов”») и полный костюм Коломбины, включая атласные ботиночки, принадлежавший одной из героинь этого полотна – Ольге Глебовой-Судейкиной, легендарной Коломбине Серебряного века, из коллекции Театрального музея. Глебовой-Судейкиной мы выделили особое место, покажем также куколок, которые она делала на продажу уже в эмиграции, их нам предоставил Музей Ахматовой. Фактически, в этом зале, мы представим всех персонажей ахматовской «Поэмы без героя». 

Последний зал – четвертый акт, приближающийся трагический финал – зал легендарного спектакля «Маскарад». Мы же оценили его как реквием по императорской России, ведь премьера состоялась в вечер Февральской буржуазной революции – 25 февраля 1917 года. Наш постоянный партнер Театральная библиотека дает семьдесят пять эскизов Головина к спектаклю, которые мы покажем в виде бесконечной движущейся ленты. В этом же зале будет еще один портрет Мейерхольда (в красной феске) кисти Александра Головина из собрания Театрального музея. А финалом нашего «спектакля» станет работа театрального художника, ученика Мейерхольда периода Студии на Бородинской, Владимира Дмитриева из коллекции Дмитрия Чуковского, написанная в 1939 году, трагическое предчувствие, созданное художником буквально за несколько месяцев до смерти режиссера в одном из лагерей ГУЛАГА. Название картины – «Мейерхольд, бегущий в ночь».

Говорила Наталья Сиверина.