БЕСЕДА С НАТАЛЬЕЙ МЕТЕЛИЦЕЙ О ПРОГРАММЕ ФЕСТИВАЛЯ 2018 ГОДА

IX Международный фестиваль искусств “Дягилев. P.S.” 2018

Посвящение Мариусу Петипа в год 200-летия со дня рождения

 С художественным руководителем фестиваля Натальей Метелицей беседует Наталья Сиверина

В: Нынешний фестиваль посвящен 200-летию легендарного хореографа Мариуса Петипа. Петипа – классик,  на него принято ссылаться, но при этом чаще говорят не о конкретной хореографии, а о более абстрактных вещах: о духе Петипа, о хорошем вкусе Петипа, а Джордж Баланчин указывал на особый эстетический подход Петипа. Ваш фестиваль все-таки сориентирован на историзм, так что же мы все-таки увидим в ноябре, «дух» или «букву» классика?    

— Да, в основе концепции фестиваля «Дягилев. P. S.» лежит именно ориентация на историческое знание и просветительство, поэтому для нас всегда во главе угла стоит именно наследие хореографа,  кроме того, в этом году мы решили завязывать программу на единый сюжет. И я позволю себе небольшой спойлер, сказав, что на следующий год мы будем исследовать феномен Ballets Russes. В этом году связующий элемент – Мариус Петипа, и откровенно говоря, нам было очень сложно сформировать программу этого сезона.  Мало что, из включенного в итоге в программу, кроме «Пахиты», которую начал ставить трагически ушедший из жизни Сергей Вихарев, и которую продолжил и завершил художественный руководитель Екатеринбургского театра оперы и балета Вячеслав Самодуров, хотя бы частично имеет отношение к подлинному Петипа по хореографии.  Или точнее и честнее сказать по хореографическим идеям. (Напомню, что Сергей Вихарев – это один из апологетов возрождения и возвращения подлинного Петипа, идеальный пример такой работы – постановка балета «Спящая красавица» в Мариинском театре в 1999 году). Возвращаясь к программе этого сезона, сразу расставлю точки над «и»: остальные балеты, которые мы привозим, не имеют отношения к хореографии Петипа. Для постановщиков этих спектаклей важен и интересен культурно-исторический миф, и может даже социокультурный феномен, который когда-то Петипа принес в мир. То есть современных художников интересует сюжет в комплексе с этическими и историческими проблемами и аллюзиями, и все это каждый хореограф трактует исключительно по-своему, ни в коем случае не повторяя Петипа. В рамках такой концепции меняют даже музыку, хотя, у японцев  в спектакле «Баядерка. Пространство иллюзии» все-таки звучит Минкус, и в «Пахите», конечно, будет Минкус, зато не будет Адана в «Жизели» из ЮАР, может только какие-то отзвуки, мотив, а в основном это этническая музыка. И не пытайтесь в этом искать некие тенденции, уход от классики, к примеру, потому что в «Неспящей красавице» хореографа Мелиссы Хоу будет Чайковский, но другой – Первый концерт для фортепиано с оркестром.

Рассматривая эти спектакли, я понимаю, что никто не знает сегодня, что такое настоящий Петипа. Понятно, что если углубиться в музейные архивы, то можно понять, что такое вкус Петипа в плане художественно-визуальной части спектакля. С этой точки зрения вкус Петипа – это тщательнейший отбор всего, грандиозная рутинная работа по подбору тканей, их оттенков, личный кастинг всех участников для больших и малых ролей (а всего ролей в большом балете около восьмидесяти). Сохранились документы, которые фиксируют все замечания Петипа по поводу всех составляющих спектаклей, он контролировал абсолютно все, хотя при нем был, конечно же, художник-постановщик. Надо сказать, что это очень современный подход, современные хореографы как раз поступают именно так. Таким образом, существует путь изучения документов — может постигать настоящего Петипа надо через это?

Есть в Гарвардском университете архив рукописей Николая Сергеева – режиссера Петипа, он пытался за ним все записывать. Через этот источник шел Сергей Вихарев, шел Алексей Ратманский, когда ставил свою «Спящую Красавицу». Его спектакль вместе со спектаклем Вихарева сейчас считаются эталонными с точки зрения сохранения наследия Петипа, хотя, сразу оговорюсь, это тоже спорное мнение. «Пахита» Екатеринбургского театра, о которой уже шла речь, кстати сказать, – блестящий, дивертисментный спектакль, но история тоже современная, хотя и рассказанная через возвращение к партитуре Петипа.

То есть я хочу сказать, что знание есть, но оно, как бы это сформулировать точнее, не визуализировано с точки зрения самого танца. Сохранившиеся фотографии – постановочные, они могу рассказать о костюмах, в лучшем случае о характерах героев и героинь, но как именно это все танцевали, мы не знаем.

Вот вам исторический пример: Нуреев танцевал «Спящую красавицу» с труппой «Балет маркиза де Куэваса» (Ballet du Marquis de Cuevas) с Ниной Вырубовой, ученицей Преображенской, Трефиловой и Егоровой. Он привез свое знание «Спящей красавицы» из Кировского театра, там существовала версия, в редакции Константина Михайловича Сергеева. А Вырубову учили, как говорится, «из ног в ноги», непосредственно те, кто танцевали этот балет еще при Петипа. И, как утверждают очевидцы, это была абсолютная нестыковка, хотя у каждого была своя правда. Мы своей программой «Петипа. Взгляд из XXI века» по возможности показываем, как современные хореографы продолжают искать свою правду. У нас, как вы знаете, в рамках фестиваля проходит конференция по вопросам наследия Петипа. Как директор  музея и историк театра я не мыслю себе фестиваль без конференции, а также и без специального издания. В этом году — это двухтомник «Петипа. Танцемания», который выпускает Музей театрального и музыкального искусства, и который тоже в широком смысле является неотъемлемой частью фестиваля. Конференция и выставка, которая откроется в музее, будут также называться «Петипа. Танцемания».

В: Дягилев писал о Петипа, как о ревнивце, тщательно оберегающем свое добро, но в итоге все-таки обратился к его наследию. Почему это случилось, и какое значение для современного балетного театра это имеет?

— Дягилев к 1921 году, видимо, подустал от новаций, разошелся с Фокиным и Нижинским и обратился к «Спящей красавице», что было совсем неслучайно, потому что этот балет, его красота, во многом его сформировали. Когда Александр Бенуа привел его, в Мариинский театр на «Спящую красавицу», для Дягилева это было, прямо скажем, откровением. В его семье музицировали, и он сам брал уроки композиции у Римского-Корсакова, но с балетом не был знаком.

«Спящая красавица» – это гармоничная светлая фреска, и во всех балетах Петипа всегда преобладает свет. В том смысле, что зло у него побеждает редко, и весь его макрокосмос явно на стороне добра. И вот, мне кажется, что в какой-то момент Дягилеву захотелось вернуться в этот мир, а также вернуться к большой форме, которая даст ему возможность экономически стабильно существовать несколько лет. Он рассчитывал, что залы будут полны, как когда-то в Мариинском театре. Кстати, критика поначалу была не слишком благосклонна к спектаклю Петипа, но потом все как-то выправилось. Так вот Дягилев принял решение о постановке этого спектакля, пригласил Бакста и Николая Сергеева, и первые спектакли прошли с успехом, но через пару месяцев зал перестал заполняться, и для Дягилева это был ощутимый удар. Оказалось, что западная публика была не готова к такому масштабному балету, многоформатному спектаклю, к крупной форме. Он, правда, перенес эту историю в Парижскую оперу как спектакль «Свадьба Авроры», но в сильно сокращенном варианте. Кроме того, так как он не смог рассчитаться за роскошные костюмы, то они остались в Лондоне под арестом, а в Париже танцевали в костюмах «Павильона Армиды». В хореографии тоже были изменения, Бронислава Нижинская ввела танцы русских женихов. И вот этот спектакль «Свадьба Авроры» имел большой успех. Аврору, кстати, танцевала Любовь Егорова, в прошлом — балерина Мариинской сцены, любимица Петипа. Дягилеву очень хотелось хоть как-то повторить то, что было в Мариинке. Некоторые костюмы, оставшиеся в Лондоне под арестом, сохранились. Одни хранятся в Музее Виктории и Альберта, другие ушли с аукционов и сейчас находятся в разных коллекциях. И вот некоторые костюмы из Виктории и Альберта и из Dance Museum в Стокгольме, спустя почти 100 лет с того момента, как их разобщили, должны встретиться у нас на выставке, которая откроется 1-го ноября в Музее театрального и музыкального искусства — бывшей Дирекции Императорских театров России, по ступеням которой Петипа поднимался более полувека, чтобы подписать контракты, получить гонорары, уведомления о высочайших наградах.

Дягилев разорился на Петипа, но он же вернул его в балетный контекст 20-х годов ХХ столетия. Кстати, он вернул в балетный контекст и «Жизель», хотя балет «Жизель» изначально поставил не Петипа, но он над ним много работал, и именно Дягилев привез в Париж Анну Павлову, которая танцевала «Жизель», и вернул интерес к этому балету во Франции. В 30-е годы пришел Лифарь и поставил «Лебединое озеро», и наконец, во второй половине столетия с наследием Петипа работал Нуреев. Собственно говоря, международная слава к Петипа пришла в ХХ столетии.

В: Каким видит наследие Петипа XXI век?

— Еще до начала Первой мировой войны мир Петипа, как он его себе представлял, с понятными отношениями и светлыми героями, ушел в небытие, время гармонии закончилось. На протяжении ХХ столетия возник другой мир, родился другой тип художественного сознания – катастрофический. Если описывать это видение применительно к балетам Петипа с некой примитивной точки зрения, то вместо сказочных героев появляются наркоманки Одетты, Авроры «на игле», проститутки маленькие лебеди, герои трансгендеры, Дроссельмейер – торговец органами, место обитания героев Щелкунчика — на мусорной свалке. Так прошлый и нынешний век показывает и решает свои проблемы через сюжеты Петипа. (О «Щелкунчике» напомню, что поставил его Лев Иванов, но сам спектакль и все хореографические планы создал Петипа). Но, это, повторюсь – примитивная трактовка. Никуда не делись истинные чувства персонажей балетов Петипа – страдание, одиночество, истинная любовь, пусть даже ХХI век – это время острых ощущений и горьких разочарований. В программе нашего гала-концерта будет Па-де-де Лебедя и Принца в версии сэра Мэтью Борна, чьи главные балеты, к слову сказать, – это балеты Петипа. Этот номер трактуют по-разному, говорят, в частности, об однополой любви. Но ведь основная суть замысла Борна совершенно не в этом, а в том, что встречаются два трагически одиноких и никому не нужных существа, изгои, которые тянутся друг к другу: принц, не нужный своей матери, и лебедь, чужой в своей стае. Но не все так грустно, ирония – неотъемлемое качество эпохи. Есть в программе Фестиваля Epic Short – эпическая короткометражка, фрагмент четырехчастного балета «Неспящая красавица», который в честь Петипа поставила Мелисса Хоу с труппой Национального балета Норвегии. Это будет история, рассказанная с юмором, ее главные героини – фея Сирени и фея Карабос, добро и зло, которым мешает выяснять отношения Неспящая красавица. Три других части этого балета опять же, совсем не веселые, но мы намеренно взяли эту, наполненную юмором и добрым настроением.

В: Как всегда, интригой является фестивальная ко-продукция, в прошлом году это был сенсационный Мак-Грегор, в этом году спектакль «Девушка с фарфоровыми глазами» по балету «Коппелия» в постановке Татьяны Багановой в екатеринбургском театре «Провинциальные танцы». Что это будет за постановка?

— Как и в прошлом году, я пока ничего не могу рассказать о ко-продукции, ждем, когда «Девушка с фарфоровыми глазами» будет готова. Скажу только, что Татьяна Баганова – одна из ярчайших фигур современного балета, и после премьеры точно будет, о чем поговорить.

В: Советская критика всегда умудрялась найти в творениях Петипа некую «народность», и вот, оказывается, что действительно народность у Петипа вполне уместна, во всяком случае, по меньшей мере, два спектакля из программы фестиваля являются тому прямым доказательством.

— Скорее это не народность, а этничность. Программа фестиваля не просто представляет видение Петипа с точки зрения современной хореографии. Мы представляем его с точки зрения разных культур, которые через сюжеты Петипа постигают проблемы собственной нации. При том, что вообще все хореографы, участвующие в фестивале имеют прививку европейской хореографией. Японец Йо Канамори учился у Мориса Бежара и еще танцевал в NDT 2 (Нидерландский театр танца, Nederlands Dans Theater, который долгие годы возглавлял Иржи Килиан), где случился его дебют как хореографа. Дада Масило из ЮАР участвовала в брюссельской хореографической лаборатории Х-group у Анны Терезы Де Кеерсмакер. Эту школу, к слову сказать, прошел другой звездный персонаж современной хореографии Акрам Хан (и вот кстати, еще просто интересный факт: на стилистику Де Кеерсмакер опираются хореографы-постановщики поп-звезды Бейонсе).

Вечные проблемы есть у каждого народа, и есть универсальные сюжеты, через которые о них можно рассказывать. «Баядерка. Пространство иллюзии» японской труппы Noism – пример драматического балета, но, подчеркну, не драмбалета в том смысле, как его понимают у нас. Театральная компания Йо Канамори называется Noism, в смысле, что «нет» никаким «измам». Он говорит «нет» надуманным, натужным поискам разных новых внешних форм, считая, что нужно работать над смыслами и работать с тем, что уже умеем делать. Его спектакль представляет собой симбиоз эпического театра Кабуки и хореографического театра – это очень национальный спектакль, история предательства, любви и обязательств с акцентом на жесткие каноны поведения, принятые в традиционном обществе. В этом спектакле  одни персонажи говорят, другие танцуют,  танцуют босиком,  завораживающе слаженно, при этом идет множество отсылок к идеям Петипа, очень гармонично входящих в эту сложную  ткань спектакля.  И спектакль вбирает от источников, с которыми работает постановщик, все самое главное:  эстетика театра Кабуки привносит эпичность, хореографические идеи Петипа – драматизм, а сплав всего этого, как это ни парадоксально, подает историю в современном ракурсе. Начиная с такой элементарной, но нынче абсолютно необходимой вещи, как быстрый пересказ сюжета, Канамори блестяще с этим справляется, рассказав трехчасовую историю за полтора часа.

Балет «Жизель» в постановке Дада Масило – это абсолютно африканский спектакль. Она и хореограф, и солистка. Труппа у нее маленькая, где-то 20 человек, все африканцы, за исключением одного европейца, очень высокого, большого, пластичного танцовщика, который танцует партию  графа Альберта. Танцуют без пуант, хотя у всех членов труппы есть классическая школа, но в данной постановке все основано на этнической традиции, на совершенно иной пластике, и, тем не менее, все вписано в классический сюжет. И, знаете, это тот случай, когда все сделано «без швов», на одном дыхании, хотя мы имеем дело с большим  двухактным спектаклем. История получилась очень эмоциональной, характеры выписаны более яркими красками, чем мы привыкли видеть, поэтому и финал отличается от классического: Мирта жестока,  Вилиссы абсолютно беспощадны,  и они вершат над героем свой суд. Вообще танцовщики этой труппы очень драматичны, великолепен, невероятно нежен дуэт Альберта и Жизели, он ее качает буквально как ребенка, на ладошке, такая она маленькая и трогательная – тот случай, когда пронимает  прямо до мурашек. Мы этот дуэт включили в программу гала- концерта «Петипа. Взгляд из ХХI века».

В: В этом году в программе отсутствует имя Теодора Курентзиса, почему?

— Да, у нас в этом году не будет участвовать Теодор Курентзис, это сознательное решение, наше и его. Несколько лет назад, в 2011 году, мы выполнили свою миссию, вернули это имя в Петербург, а теперь Теодор Курентзис – мировая звезда. Скажем откровенно, сложился круг людей, которые без него, может быть, и не мыслят нашей программы. Но мне, как художественному руководителю фестиваля хотелось, чтобы он в этот раз приехал с программой, где была бы музыка Чайковского, например, но это не входит в его творческие планы, тут мы не совпали. И это наше с ним общее решение, что в этом году он пропускает фестиваль, но это не значит, что наше сотрудничество окончено. Мы надеемся, что мы вместе еще что-то сделаем, например, на следующий год, когда в круг фестивальных тем попадет музыка Стравинского и Равеля.

Но в этом году у нас в программе, конечно, есть примечательный концерт, мы решили, что он будет посвящен Прасковье Ковалевой-Жемчуговой, крепостной певице, ставшей графиней Шереметевой, ей в этом году 250 лет. Мы не будем брать исключительно ее репертуар, это музыка эпохи барокко. К нам приедет выдающийся контратенор Юрий Миненко. Кто интересуется барочной музыкой, тот, конечно, знает это имя и знает, что Юрий Миненко, помимо исключительных вокальных данных, обладает потрясающим артистизмом. Есть такая, можно сказать, уже легендарная постановка оперы Леонардо Винчи «Артаксеркс» 2012 года, где занята «сборная» из пяти лучших контратеноров мира, Юрий Миненко в этом спектакле исполняет партию Мегабиза. Я  упоминаю именно эту его роль не случайно, при том, что «послужной список» Юрия Миненко огромен и каждый раз это выдающаяся работа. В этом спектакле режиссёр Сильвиу Пуркарете и художник по костюмам Хельмут Штюрмер берут традиции папской римской оперы и традиции театра Кабуки (а мы  в этом разговоре как раз уже обсуждали такие нестандартные синтезы, и это пример из этого же ряда), и делают невероятное по эпичности и красоте зрелище.  Просто посмотрите на Youtube фрагменты этого спектакля, и вы поймете, какого большого артиста мы привозим. Юрий Миненко исполнит произведения Вивальди, у нас этого композитора  исполняют «узко», ну «Времена года», конечно, все знают, а дальше уже для специалистов. Миненко исполнит кантату Вивальди. Также в концерте пример участие сопрано, которая как раз исполнит то, что когда-то пела Параша Жемчугова.

В: Что еще вы бы отметили в программе этого сезона? На что стоит обратить внимание?

— В кинотеатре «Англетер» покажут фильмы-балеты шведского хореографа Матса Эка. Он сам и его жена, выдающаяся балерина Ана Лагуна, танцевавшая в его постановках «Лебединого озера» и «Жизели», приедут на фестиваль и примут участие в public talk. Эк — почетный гость нашего фестиваля, мы будем вручать ему приз «Удиви меня».

И в завершении разговора еще раз хочу подчеркнуть — весь мир танцует Петипа, это подтверждает и география нашего Фестиваля: от Осло до Йоханнесбурга, от Урала до Японии. В гала концерте выступят артисты из Америки, Великобритании, Монако, России, Швеции. Но хочу отметить особо «Танец часов» Петипа из оперы «Джоконда» в исполнении студентов Академии русского балета им. Вагановой, в интерпретации Николая Цискаридзе. Не очень сложная вещь, но хорошо станцованная. Этот парафраз теперь уже старинной хореографии будут танцевать совсем юные. Для меня – это символический финал: новое поколение, надеюсь, продолжит поиски своего Петипа.